Надорская сказка

Для  Eleonore Magilinon
Сказка не сказать чтобы детская, и, боюсь, не очень Кэртианская. Примем как версию, что именем Нэн назвалась Арина Родионовна
Но такая вот написалась, надеюсь, тебе понравится)

Лежащая под двумя одеялами Айри выглядела осунувшейся и бледной. Можно было бы сказать «белой, как простыни», но увы – постельное белье, даже чистое и почти не штопанное, давно потеряло первоначальный цвет от старости и было скорее желтовато-серым. Глаза девочки болезненно блестели.
Кто знал, что весенняя прогулка так закончится? читать дальшеСестренка соскользнула с приглянувшегося валуна и попала в неглубокую яму, полную снега и талой воды. Дик ее, конечно, вытащил – сам при этом промокнув не меньше, - и они бегом примчались в замок, где каждый получил по шерстяному колючему одеялу и по чашке горького целебного отвара. Эрэа Мирабелла даже согрела немного вина со щепоткой дорогих пряностей. Прием лекарства проходил под лекцию матери о недостойном поведении ее старших отпрысков, один из которых – герцог и Повелитель Скал, а вторая – дочь Человека Чести, а не разбогатевшего лавочника. Мысль о том, что отпрыскам лавочника не пришлось бы экономить на нарядах, в отличие от детей покойного Эгмонта Окделла, вызывала обиду. Вино было кислым, нотации матери – скучными, но более всего было жаль одежды: Айрис испачкала в земле подол любимого платья, а Дик умудрился порвать о ветку рукав куртки. Даже если прикрыть штопку вышивкой, все равно будет заметна починка.
Дику лекарство помогло, уже на следующее утро юноша чувствовал себя хорошо и даже планировал повторить прогулку, – говорили, в скалах неподалеку есть небольшая пещера. Но за завтраком выяснилось, что Айрис серьезно заболела. Эрэа Мирабелла вместе с нянькой ухаживали за ней всю ночь, стараясь сбить жар, а теперь наступил черед Дика присмотреть за сестрой, которая заболела по его вине. Кто был виноват в том, что Айрис понесло на скользкий камень, Дикон уточнять не стал и молча поплелся в женское крыло.

В комнате оказалось непривычно жарко: по настоянию врача герцогиня приказала хорошо протопить комнату, несмотря на вечный дефицит дров. Ричард был здесь всего несколько раз, да и то тайком – мать вряд ли бы одобрила такие встречи, к тому же Айрис всегда ругали после за неэкономный расход свечей. Поэтому находиться в комнате сестры при свете дня, хоть и тусклом из-за мутных узких окошек, было интересно.
Несмотря на, казалось бы, достаточное количество свободного времени, возможность провести время вместе выпадала довольно редко. Ричарду, как Повелителю Скал, вменялось в обязанность учиться фехтованию у капитана Рута, либо изучать немногие оставшиеся в библиотеке книги. Айрис, как правило, вышивала вместе с сестрами. За вырвавшийся однажды вопрос: «Кому будет нужна эта кипа салфеток, вышитых плохими нитками на плохой ткани?» - девочку заставили учить наизусть отрывок из Эсператии о трудолюбии и смирении, а также об уважении к родителям. Дик подозревал, что Айри могла "заболеть", лишь бы избавиться хоть на несколько дней от ненавистных пялец и ниток.
Но так было только до взгляда на сестру. Стало ясно, что она действительно чувствовала себя плохо. После слабого и хриплого ответа на приветствие, заставившего Айрис закашляться и хлебнуть отвара, стало ясно, что девочке, к тому же, больно разговаривать.
Что ему делать, Дик не знал. Жар удалось сбить, в комнате все еще резко пахло травами и настойками. Лекарства сестра пила сама. Да и, в любом случае, ему никто не сказал, что именно ей надо принимать и когда. Можно было бы поговорить, но о чем? Прочитанные книги (преимущественно по землеописанию), были крайне скучны. На них не польстились даже военные, забравшие в прошлом году все мало-мальски ценное, что еще можно было из замка забрать. Дружбу Повелителя Скал со слугами мать не приветствовала, поэтому каких-то забавных случаев из жизни он не знал, как и местных сказок.
Рассказывала как раз обычно Айрис – сны, придуманные истории, услышанные от няньки легенды… Дик помогал, но самому придумать рассказ у него не получалось. Один раз юноша попробовал сочинить сказку, и сестра долго смеялась над результатом его потуг.
Айрис как будто услышала его мысли, потому что тихо попросила:
- Дик, расскажи мне сказку.
- Какую? – Идей не было совсем, но не признаваться же в этом.
- Про рыцаря, который забыл, что он рыцарь. Только пусть все закончится хорошо?

Какие же странные идеи иногда приходят людям в голову! Один раз Айри даже придумала историю про непобедимую воительницу. Как будто нашлась бы женщина, способная превзойти мужчину в воинском искусстве. Да и кто бы ей это позволил? Вот и сейчас сестра специально придумала такую тему, чтобы он снова начал говорить глупости, а она бы смеялась. Разве может рыцарь забыть, кто он есть?
Но больную хотелось порадовать, к тому же настоящий мужчина должен уметь приносить жертвы, особенно ради дам. Сестра, укутанная в серую материнскую шаль, на даму походила мало, но надо ведь когда-то начинать? К тому же, с Айрис интересно, когда она не вредничает, и это ведь он предложил пойти на прогулку именно туда… Пусть хотя бы посмеется над его неуклюжими попытками составлять слова, только не сидит бледным изваянием, мерзнущим в жарко натопленной комнате. Да и скучно это – болеть.

Сказка Дика***
Пришлось попытаться вспомнить, как Нэн рассказывала сказки, или сама Айрис.

Жил на свете рыцарь, и звали его… Эрин. Был у него свой замок и верные люди. Он отменно фехтовал, был прекрасным наездником, а еще сильным и смелым, как и положено рыцарю со стороны кровати донесся смешок, сменившийся кашлем. И была у него сестра, вредная подушки угрожающе зашевелились, поэтому Дик добавил: но красивая. Только заболела его сестра, и никто не знал, как ей помочь. Наконец, пришла старуха одна, и откуда только взялась, да говорит…говорит… Дик задумался. Куда бы отправить рыцаря за лекарством? Старуха упорно представала в виде ключницы. Та была злой, кичливой и вздорной, и вечно таскала с собой флягу с настойкой, называя ее «живой водой». Пусть и здесь «живая вода» будет. Ричард хихикнул. Посмотрел на Айри – слушает сестра. Продолжил: говорит старуха: «Есть на краю Заката родник с живой водой, кто из него выпьет – все печали и хвори в миг забудет». Не поверили ее словам, только все хуже и хуже девушке становилось, и тогда вызвались несколько его воинов принести живую воду. Оседлали коней, выехали за ворота…. Да и сгинули. Ни один не вернулся.
Решил Эрин тогда сам счастья попытать. Оделся попроще, взял верный меч и коня, и поехал на закат. Сколько ехал – не считал дней, торопился, боялся опоздать с лекарством. Но вот привела его как-то вечером дорога к роднику. Жарко рыцарю, просто сил нет, а тут вода блестит, переливается, играет на камушках. Заворожено засмотрелся на них мужчина, а камушки на дне – один другого краше. Достал Эрин из воды один – голыш голышом, галька мелкая, серенькая в крапинку. Опустил в воду – так и сверкает, переливается, будто самоцвет редкий. Чудо!
Спрятал Эрин находку за пазуху, и снова жажда о себе напомнила. Зачерпнул рыцарь ладонью воды, да и начал пить. Холодная, вкусная вода, никак ей не напиться. Кстати о камушках. Пока вытаскивал Айрис из лужи – закатился один в карман, Дик только сейчас про него и вспомнил. Покатал в кармане – гладенький, приятно в руках вертеть. Пусть и тут будет талисманом.
И все-таки, как рыцарь может забыть, кто он? Только если его заколдовать. А хоть бы и волшебной водой. Что родник, что лужа – одни неприятности. Вода, она такая, так и норовит гадость исподтишка сделать. Решено.
Чем дольше пил Эрин эту воду, тем быстрее забывал он про сестру, про то, зачем приехал. Даже имя свое забыл. Напился Эрин, поднялся с колен, и смотрит: где это он? Кто он? Рядом конь стоит, привязан, на нем доспехи простые, в ножнах меч. Попробовал Эрин меч тот вынуть, да взмахнуть пару раз – острый меч, хороший, и руке привычный. Да только забылась вся наука воинская. Тело помнит, а голова не понимает. Рыцарем он был, разбойником, еще кем – хоть королем, ни единой картинки в голове не осталось. Все же рыцарь он, наверное. Не разбойник же! Только откуда приехал, зачем? Ни лица, ни места родного не вспомнить. Словно и не было ничего. Вот конь, седлай да скачи, но куда?
Тут на поляну старуха выходит. Кланяется, здоровается, в хижину приглашает, мол, устал, наверное, благородный рыцарь, проголодался… Так старая женщина угостит, и переночевать можно рыцарю на сеновале, а не на холодной земле, и лошади зерно найдется да пара морковок. А уж если поможет рыцарь чудовище победить, что всю округу в страхе держит, так во веки вечные она благодарна будет.
Согласился Эрин: вдруг вспомнит что-нибудь, а не вспомнит, так хоть сыт и устроен будет, и женщине поможет. Для того и нужны рыцари – защищать людей.
- Он же забыл, что он – рыцарь – сердито поправила брата Айрис. Шепотом, зато почти не закашлявшись, наверное, лекарства начинали действовать.
- Но ведь старуха зовет его рыцарем. К тому же рядом конь, который его признает, у него доспехи и меч. Эрин помнит, как им сражался. Кем еще он может быть?
- Разбойником?
- У разбойников оружие плохое. И вообще вещи непонятно как собранные. И не ездят разбойники поодиночке, потому что трусы и негодяи – со знанием дела заявил Дик. – Ты просила, чтобы он забыл, что он рыцарь, а не чтобы он перестал быть рыцарем.
Вместо хижины, которую ожидал увидеть в этой глуши Эрин, взору рыцаря предстал крепкий богатый дом. Их уже встречала девушка, да такая красивая, что просто дух захватывало: светлые косы, светло-голубые глаза, нежная улыбка… Женщина представила рыцарю свою внучку, Криспину, и предложила пройти в дом.
Девушка была столько же кроткой и молчаливой, сколь и прекрасной. Не произнеся ни слова, она поставила на стол угощения и, поклонившись бабушке и гостю, покинула кухню.
- Увы мне, – посетовала старуха, когда Эрин вопросительно посмотрел на нее, - Ее родители погибли из-за чудовища, что живет неподалеку. После этого Криспина перестала разговаривать. Я забочусь о ней, как о родной внучке. Возможно, если тебе удастся победить его, девушка снова заговорит.
- Обязательно. – Эрин с удивлением понял, что не только у него не спросили имени, но и сама женщина никак себя не назвала, хоть и привела в свой дом. Это выглядело странным. Но как же назваться? Дик сжал в кармане камешек. Мужчина вспомнил про странный камушек.– Простите, я не представился. Мое имя Монтен.
- Ох, милостивый господин, как же я представиться-то забыла? Мартой меня люди зовут.
- Уважаемая Марта, обещаю, что помогу Вам и Вашей внучке.
- Ой, спасибо, господин Монтен! Тогда отдохните с дороги, а утром я покажу, как к чудищу клятому проехать.

Сны Эрину снились странные… То Марта колдуньей обернется и начнет ворожить, а потом отскочит и зашипит, точно кошка. То девушка незнакомая, красивая, на кровати лежит больной. То на него женское лицо смотрит, прекрасное и холодное, и волосы вокруг него – вода струящаяся… Рассказывает Дик, и сам взять в толк не может – откуда слова берутся, да еще такие складные? Как в ухо кто шепчет, а он только повторяет.
Утром, проснувшись, начал рыцарь в путь собираться. Криспина принесла ему таз и кувшин с холодной водой – умыться. Как и вчера, девушка не проронила ни слова. И на приветствие, и на слова благодарности – лишь голову склонила. Оправил Эрин одежду – из под рубахи камешек и выпал. Маленький, серый и невзрачный. Поднял его рыцарь разглядеть поближе – теплый, почти горячий. И будто проблескивает внутри что-то. Хотел уже выбросить мужчина находку – право, таких камней на любой дороге двенадцать на дюжину. Да любопытство укололо: вдруг неспроста с ним камешек этот, забыл он просто, для чего нужен. Спрятал рыцарь камешек обратно за пазуху, тут и позвали к столу завтракать.
Марта, собирая снедь в дорогу, объяснила, как до чудища добраться. Мол, устроило оно себе логово рядом с родником. И так, окаянное, ядовито, что стоит из родника воду набрать рядом с пещерой и выпить, как заснешь навеки и никогда уже не проснешься. Так что если пойдет храбрый рыцарь вдоль ручья, что из родника вытекает – непременно дойдет.
Едет Эрин указанной дорогой, слушает, как вода по камешкам перекатывается, будто шепчет что-то тихо-тихо. Припекает солнце, все чаще рука тянется за флягой с кисловатым отваром, что женщина в дорогу дала. Так, пока ехал, все и выпил.
Только хотел Эрин спешиться и воды из ручья набрать, как запах мерзкий почувствовал. Смотрит за кустами вход в пещеру, а рядом склонилось над чем-то чудище, да такое страшное, что человеку и не выдумать. Лап шесть, шкура слизью покрыта, хвост длиннющий, брюхо большое. Присмотрелся рыцарь, а у морды зверя Дик покосился на сестру тушка оленья лежит. Ну, думает, раз занят гад, вдруг получится его врасплох застать? Только проверил меч, как чувствует, что слабеть начал. Что такое? Эта тварь еще и магическая, что ли? Поэтому ее одолеть не могли?
Но раз взялся, не может он от своего слова отступить. Сделал Эрин шаг вдоль ручья, вдруг понимает, что его что-то за ногу держит. Смотрит, а в ручье вместо его отражения лицо женское, точь-в-точь как то, что приснилось. Тут из воды девушка выныривает, и сама как вода – прозрачная, текучая, волосы ручейками стекают, кожа озерной гладью лесной темнеет, глаза камешками со дна блестят, слезы из них текут. Дотронулся Эрин до прозрачной щеки – холодная, как вода ключевая, а слезы живые, теплые…
- Я Мириам, хранительница этого родника. Волшебный он, власть над жизнью и смертью имеет. Да только против зла людского бессильна эта волшба. Колдун похитил мою дочь, Криспину, в обмен на то, что не обидят ее, должна я у путников память забирать. А помощница его обращает потом людей без памяти в своих слуг. Если же Криспина бежать пыталась, скармливала пленников чудищу. Ты камешек из родника взял, перед тем как воды выпить, потому смогла тебя защитить от злых чар. Помоги мне освободить дочь, победи их – все, что попросишь, сделаю!
- И память мне вернешь?
- Пока колдун жив, не властна я над чужой памятью. Сила его в кошмарах, что черпает он из сердца пытавшихся победить его, из памяти их. Победишь чародея – верну память. Но помочь я смогу. Отраву тебе в дар преподнесли, отравой угощали ласково. Выпей воды чистой, что хранительница родника дарит. Пусть ум твой будет чистым и ясным, как вода, пусть силы твои прибывают, как ключи бьют под озерами, и не иссякнут они, как не иссякнет вода на земле. Пей.
Поднесла Мириам ладони к груди, сложила лодочкой и протянула Эрину, а в ладонях – вода, чище которой не видели ни луна, ни солнце. Склонился мужчина, пьет воду, и будто внутри него ключ бьет с водой чистой, наполняет силой.
- Достаточно. В крови твоей вода из этого ручья, но не может человек вместить в себя ручей. Помогу тебе еще немного. Когда с чудищем расправишься, явится сам колдун. Коли успеет он начать чаровать – все, пропал ты. Но если успеешь его водой моей полить – удержу силу его ненадолго.
Набрал Эрин воды из ручья во флягу, привесил на пояс. Достал меч и пошел на чудище. Сила внутри так и играет, кажется, не чудище – гору с пещерой поднимет и перевернет. Но и колдовское создание непростым оказалось. Долго ли они бились – никто не считал. Наконец, одолел рыцарь чудище. Тянется он за флягой, чтобы воду колдовскую достать, и чувствует – нет фляги, потерялась в битве. Приставил он тогда руку к ране на груди, набрал крови своей, и плеснул в колдуна, а следом кинжал бросил. Миг – рассыпался враг пеплом с сажей, грязная лужица только на земле и осталась.
Подходит он к ручью, чтобы Мириам за помощь поблагодарить, да только едва дошел до воды, так и упал в нее – столь тяжелы были раны.

Дик ненадолго замолчал. После долгого рассказа в хорошо протопленной комнате юношу мучила жажда, но из напитков были только отвары для Айрис. Хотя нет, оказывается, он просто не заметил кувшина. Давно вода не казалась подростку такой вкусной.
- Дик, что, это конец сказки? – внезапный звук чуть не заставил подавиться. Слабый голос сестры вдруг вызвал острое желание оберегать, как и положено мужчине и старшему брату. То, что голос звучал гораздо бодрее, чем утром, очень радовало.
- Нет. Сейчас расскажу, что было дальше. – Теперь он точно знал, чем закончится история.

Очнулся Эрин, лежа в ручье. Ран как не бывало. Медленно выбравшись, мужчина внезапно понял: он все помнит! И про замок родной, и про болезнь сестры – все-все вспомнил рыцарь. Поклонился он ручью, поблагодарил. Разогнул спину – перед ним опять Мириам стоит.
- Благодарю тебя, благородный рыцарь, освободил от чар колдуна. Верни мне дочь, и дам я тебе лекарство для сестры.
- Как мне это сделать?
- Просто приведи ее к ручью. Сейчас Криспина заколдована и ничего не помнит, как и ты недавно. Но я смогу вернуть ей воспоминания. Только вот Марта так просто вас не отпустит. Сделай так: когда придешь, возьми ее за руку, встаньте оба в лужу на земле и брось туда же камешек из ручья, что у тебя с собой. Я вас дорогой воды проведу.
Подобрал на всякий случай Эрин флягу с водой и поехал обратно к домику. Подъезжает, и видит – Криспина его уже ждет, ручкой машет.
- Здравствуй, Криспина! Ты свободна, я победил колдуна. Твоя мать ждет тебя. Дай свою руку, скорее, пока Марта не пришла.
Сошла девушка с крыльца, взяла за руку рыцаря. Плеснул он под ноги воды из фляги, бросил камень… Чувствует, под землю его затягивать начало, вместе со спутницей. Только смотрит он - медленно в землю уходит, по щиколотки, а Криспина уже вовсе по пояс в земле. Но что это? Выцветают светлые косы до седины, лицо расплывается… Не дочь Мириам, Марта стоит рядом! Поняла старуха, что раскрыта, начала выбираться, но куда там… Эрин камешек поднял – она и застряла, как валун. А рыцарь бросился на поиски настоящей девушки, быстрее, пока колдунья не выбралась. Вызволил Криспину из запертой кладовки, посадил на коня и повез к Хранительнице родника. А Марта так и осталась по пояс в земле. Говорят, до сих пор там стоит и всех проклинает.
Сколько радости было от встречи матери дочери – никакими словами не описать. Поблагодарили Мириам и Криспина Эрина, голосок у девушки оказался тихим да журчащим, казалось, ручей с ним говорит. Хранительница родника сказала:
- Возьми камешек, что тебя выручал. Когда приедешь – положи его в воду, вспомни обо мне и умой сестру этой водой. Поправится она..
Как сказала Мириам, так и стало. Только умыл Эрин лицо сестры волшебной водой, как выздоровела девушка.

читать дальше***

- Вот теперь конец сказки. - Дик допил из кубка воду и почувствовал, что так устал, будто сам сражался с чудовищем и мчался на быстрой лошади от колдуньи, прижимая к себе хрупкую девушку. Айрис тоже выглядела сонной. Юноша поправил окружавшие больную тонкие подушки и поплотнее укутал в одеяло. Коснулся руки, удивляясь тому, какая она горячая. Спустя недолгое время девочка заснула. На спящем лице снова проступил лихорадочный румянец, и вся сестра показалась Дику такой уязвимой. Айри, ирис - яркий, дерзкий и хрупкий. Пусть она быстрее поправляется!
Следовало рассказать матери про то, что старшая из ее дочерей спит, и, возможно, у нее снова жар. Дик поднялся с постели, из кармана куртки выпал камешек
Как в сказке... Юный герцог поднял находку и подошел к окну, чтобы разглядеть повнимательнее. Камень как камень, гладкий, теплый - нагрелся от человеческого тепла. Ничего не мерцает. Подавив возникшее непонятно откуда взявшееся разочарование - он что, действительно надеялся, что камень волшебный? - Дик собрался было уже выбросить гальку. Однако все же подошел к тазу для умывания. Если у Айрис жар, то, скорее всего, велят принести новую воду - холодную, с уксусом, эта уже нагрелась. Но руки уже опускали камешек в воду, а перед старательно зажмуренными глазами представлялось прекрасное женское лицо, обрамленное прозрачными струящимися волосами. "Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, пусть Айри поправится!". Не позволяя себе размышлять на тему "блеснул ли камешек, или ему показалось, и это блик по поверхности воды", юноша вышел из спальни сестры.

Мать, как Дик и предполагал, отругала его за то, что утомил сестру и той снова стало хуже. Про воду он не спрашивал. Прошатавшись в беспокойстве по замку, вымотанный переживаниями, юноша отправился спать раньше обычного. К Айрис его больше не пускали.

Вынырнув из мутного и беспокойного сна, герцог Окделл почувствовал, что проваливается, просачивается водой сквозь замок. Дик видел и утоптанную землю дворе, и почву с камнями под ней, шел сквозь рыжеватую глину и желтоватый песок, тек в темной пещере, поднимался бьющим ключом, падал в каменные ладони чаши вокруг родника. Там его ждали. Но стоило посмотреть в голубые, почти прозрачные глаза Криспины, как он почувствовал бьющие в глаза солнечные лучи. Был разговор, а Дик потом его забыл, не было никакого разговора... Да какая разница? Сон он и есть сон. Главное, Айрис на следующий день стало гораздо лучше. Осторожные расспросы про камешек ничего не дали - никто не видел, или не помнил. А потом за ежедневной рутиной и вовсе забылась эта история. Тем более, что результат следующей попытки Дика сочинить сказку оказался еще более нелепым, чем первый.